vladgensternПомню, в позднем детстве – в кедах на босу ногу – красил фронтон родительского дома. В так называемое «светлое воскресение». Проявляя чудеса акробатической подготовки и не обращая внимания на мамины ахи и охи. Ну, и на мне самом краски было немногим меньше, чем на фронтоне. Мимо проходил сосед – тракторист дядя Миша. Пьян, аки во истину православный. И вразумлял меня, малолетнего безбожника, с трудом подбирая слова:
- Сегодня работать грех! Панимашь…
Тогда я только заржал непосредственно – и едва не грехнулся с пятиметровой верхотуры. А сейчас подумал: ну, конечно грех. Угробить двух жён – не грех. Первую загнать в гроб, морально издеваясь, вторую – лупазить, как мясо для отбивной котлеты. Это не грех. Бить детей – не грех. Пьянствовать – не грех. Блядствовать – не грех. Хапать всё, что плохо лежит, – не грех. Прожить бездарную жизнь – скотскую – не грех. А работать по «светлым воскресениям» - конечно, грех. Крепкий ортодоксальный грех…
…Придумали же слово. Не скажу, что дурацкое слово, но… как бы это помягче… чтобы не обидеть кого… непонятное для меня персонально. Складывается впечатление, что если бы кто задался целью подсчитать количество его употреблений, то первенство оказалось бы именно за этим словом. И к месту, и не к месту. И по поводу, и без… Среда его обитания охватывает все земные полушария вместе взятые.
Красные, белые, чёрные, жёлтые, синие… нет, синие его произносят значительно реже – насколько я проинформирован. Возраст тех, кто его употребляет – более ограничен. Кто постарше – почаще. Те, кто помоложе – им всё равно. Пока всё равно. Пока женщины на них внимание обращать не перестанут. Вот тогда вспомнят. Ах, да – чего это я женщин обидел? Они на равных с мужчинами. Пока мужики на них оглядываются, не больно-то за этим словом – в косметичку. А потом ничего в жизни, кроме этого слова…
А ещё из этого слова выросла – ни много ни мало – мировая культура. Выросла – как над погребом во дворе моего родительского дома выросла черешня из косточки. Плюнул кто-то – чёрт его знает, кто – может быть, я – а теперь роскошная ветвистая черешня. И заморозки ей не страшны. Урожая даёт центнер. Так и с этим странным словом: две тыщи лет назад безымянный тогатус отрыгнул его – после обильного ужина с вином и фруктами – а из него мировая культура. И урожая – немеряно... Всё никак собрать не могут.
И скажете, что слово не дурацкое? Или то, что за этим словом скрыто? Или всё умно спланировано – как и во вселенском агропроме?
